18-й Петербургский международный экономический форум войдёт в историю, скорее всего, произошедшей на нём дискуссией между членами правительства России — можно ли называть нынешнее состояние отечественной экономики переходом к рецессии или ещё нет?
Министр экономического развития РФ Максим Решетников заявил, что России всерьёз угрожает переход в рецессию. «По цифрам у нас охлаждение, но все наши цифры — это зеркало заднего вида. По текущим ощущениям бизнеса и по индикаторам мы в общем уже, мне кажется, на грани перехода в рецессию», — отметил он на ПМЭФ в ходе дискуссии 19 июня. На вопрос, удастся ли России «не свалиться» в рецессию, он ответил: «Дальше всё зависит от наших решений».
В Минфине и ЦБ с Решетниковым не согласны. Так, в свою очередь, министр финансов Антон Силуанов оценил состояние экономики России как «похолодание», но напомнил, что вслед за холодом «всегда приходит лето» (в природе однозначно так и происходит, а вот в экономике за «заморозками» может наступить и лютая кризисная «зима». — «Про Металл»). А глава Центробанка РФ Эльвира Набиуллина выразила мнение, что происходящее в экономике России — вовсе не рецессия, а всего лишь «выход из перегрева».
«Вот экономика спроса у нас росла, а экономика предложения отставала, оттуда перегрев и инфляция, это достаточно просто», — пояснила Набиуллина. При этом, правда, она констатировала, что многие из ресурсов, позволявших экономике России расти в последние два года достаточно высокими темпами, уже исчерпаны.
Глава Центробанка РФ Эльвира Набиуллина выразила мнение, что происходящее в экономике России — вовсе не рецессия, а всего лишь «выход из перегрева».
Но денежно-кредитная политика в стране проводится правильная, всё в порядке. Главное — подавить инфляцию (правда, скончавшийся недавно Виктор Геращенко, её предшественник на посту главы ЦБ, любил говорить, что «нулевая инфляция есть только на кладбище»).
Не обошёл впоследствии сложную тему и Президент России Владимир Путин. «Инфляционная динамика развивается лучше, чем ожидали многие эксперты и чем даже предсказывал Банк России. Это уже позволило приступить к аккуратному смягчению денежно-кредитной политики.
Отмечу, что за первые четыре месяца текущего года ВВП России прибавил 1,5% в годовом выражении, в том числе в апреле рост ускорился до 1,9%. Вместе с тем, некоторые специалисты, эксперты указывают на риски стагнации и даже рецессии. Этого, безусловно, ни в коем случае нельзя допустить».
И добавил, что пора переходить к новому качеству экономики, в котором работники будут получать достойное вознаграждение за свой труд: «Речь о переходе к экономике высоких заработных плат, основанных не на том, что не хватает, что есть дефицит рабочей силы и предприниматели вынуждены поднимать в этой связи заработные платы и переманивать работников к себе. Высокие заработные платы должны быть основаны на повышении качества рабочих мест и на повышении производительности труда».
Президент России Владимир Путин был настроен оптимистично, но потребовал не допустить рецессии в стране.
С такой перспективой вряд ли кто-то в здравом уме будет спорить. Но остаётся вопрос: как? В секторе реального производства повышение производительности труда требует инвестиций в переоснащение производства. За счёт чего их производить, если существующие банковские кредитные ставки почти исключают подобную возможность? Завышенный курс рубля в значительной мере обессмысливает экспорт. Готового ответа нет, с этим согласились многие спикеры ПМЭФ.
А некоторые представители бизнес-элиты, обладающие, правда, большим объёмом информации, вроде главы Сбербанка Германа Грефа, и вовсе охарактеризовали текущую ситуацию в нашей экономике как «идеальный шторм».
Гендиректор «Северстали» Александр Шевелёв в интервью телеканалу «Россия 24» на полях ПМЭФ заявил, что «не исключает» в этом году возможности остановки некоторых металлургических заводов для «стабилизации предложения», что тоже очень показательно.
«Надеюсь, до этого не дойдёт, и вовремя мы успеем немножко, так сказать, ослабить жёсткую хватку денежно-кредитной политики. Но пока все идёт к тому, что мы можем столкнуться в том числе и с остановкой даже некоторых предприятий, у которых не очень хорошо с себестоимостью», — сказал Шевелёв.
По его оценке, спрос на сталь в этом году может сократиться на 10%: «Если оперировать цифрами, то примерно в абсолютных цифрах он может составить в районе 39 млн т потребления стали, в то время как в предыдущие периоды он составлял 43–45 млн тонн». И это достаточно характерная ситуация и для других отраслей.
Гендиректор «Северстали» Александр Шевелёв заявил, что «не исключает» в этом году возможности остановки некоторых металлургических заводов.
По большому счёту, перед российской экономикой стоят сегодня две взаимосвязанные проблемы: где взять инвестиции и куда сбыть произведённые товары, как обеспечить спрос, когда внешние рынки закрываются, а внутренние потребности ограничены?
А ведь без спроса выпуск любой сколь угодно инновационной продукции просто теряет смысл. Как сказал недавно обозревателю «Про Металла» представитель одного уральского завода: «В России со времени СССР не производили металлический тантал. Мы восстановили производство, выплавили слиток. Теперь думаем, что с ним делать...»
К слову, не на самом форуме, но непосредственно перед ним, в интервью первый вице-премьер Денис Мантуров заявил: «Базовые отрасли российской промышленности, такие как металлургия и химия, не нуждаются в прямом финансировании из бюджета для наращивания мощностей». Соответственно, видимо, и в снижении налоговой нагрузки у них нет нужды. Но зато им «улучшат нормативное регулирование».
Есть такое научное наблюдение: невозможно делать одно и то же и рассчитывать, что получишь иной результат. Как показал в том числе ПМЭФ, правительство хочет продолжать избранный курс с косметическими пока изменениями. Посмотрим к концу года, сработает ли это правило...
Из более частных вопросов, поднимавшихся на форуме и имевших отношение к горно-металлургической отрасли, можно отметить, что Президент Владимир Путин подчеркнул важность разработки техногенных месторождений.
«Речь идёт о миллионах тонн вредных отходов, которые надо переработать», — сказал он. Дело хорошее, но вот здесь процессы движутся буквально черепашьими темпами, в первую очередь как раз в части нормативного регулирования. Возможно, выступление главы государства взбодрит конкретных чиновников.
Тот самый тантал, производство которого в России восстановлено. Теперь бы еще сбыт найти.
Было бы странно, если бы на ПМЭФ не затронули тему добычи редких и редкоземельных металлов, хотя она и не была в центре дискуссии. Глава «Роснефти» Игорь Сечин подробно рассказал, зачем РЗМ необходимы западным милитаристам (для выпуска каждого F-35 требуется 417 кг редких земель), хотя при этом ничего и не сообщил о том, как его собственная компания планирует осваивать месторождение РЗМ Томтор, контроль над которым «Роснефть» недавно получила. Возможно, рассудил, что эта информация не предназначена для тех же западных журналистов, которые на этот раз были представлены очень широко на ПМЭФ.
А глава Минвостокразвития Алексей Чекунков в интервью РИА Новости на ПМЭФ сообщил, что в ближайшем будущем в России начнётся добыча редких земель на нескольких месторождениях, включая не только упомянутый Томтор, но также на Африканде в Мурманской области, Павловское на Новой Земле (правда, по нашей информации, РЗМ на Павловском нет — это свинцово-цинково-серебряное месторождение. — «Про Металл») и других.
При этом министр выдвинул довольно спорный тезис о том, что специальные мощности для получения редкоземельных металлов в Арктике создавать нецелесообразно, выгоднее задействовать существующие металлургические центры. Но об этом стоит поговорить отдельно.
В целом, дискуссии на форуме получились очень полезными, а разночтения даже на уровне членов правительства по поводу путей остановки наметившегося экономического спада (или, если хотите, «предотвращения угрозы рецессии») вызваны, похоже, недостаточно чётким целеполаганием. Куда мы хотим прийти в течение ближайших нескольких лет? Что для этого необходимо?
На ПМЭФ-2025 Владимир Путин сформулировал ключевую цель для отечественного бизнеса так: «Ориентир для национальной модели — чтобы Россия к 2030 году была в двадцатке мировых лидеров по условиям ведения бизнеса с учётом обновлённых международных методик».
Войдём в двадцатку? Задача ведь теперь поставлена предельно чётко, её надо выполнять.
Алексей Василивецкий
