«А я иду по деревянным городам, где мостовые скрипят, как половицы...» — написал когда-то об Игарке выдающийся учёный и знаменитый бард Александр Городницкий. С тех пор облик городов в Заполярье серьёзно изменился, сейчас там деревянные тротуары ещё надо поискать. В чём главные проблемы этих городов и каковы их перспективы, как они связаны с добывающими на Севере ресурсы компаниями?
Об этом много говорится в только что вышедшей книге «Город в пустоте» директора Центра арктической и северной урбанистики НИУ ВШЭ Надежды Замятиной, беседу с которой мы публикуем.
— Надежда Юрьевна, насколько урбанизирована наша Арктика?
— Мой ответ, возможно, вас удивит, но в очень высокой степени. 90% жителей Арктики — это горожане, в сёлах живут немногие. По моим данным, в нашей Арктике в городах от 5 тысяч жителей и выше (иногда сильно выше: в Норильске проживают 175 тысяч человек, это самый крупный в мире город, построенный в подобных условиях) проживает около миллиона человек. Ещё 1,1–1,2 миллиона в городах менее 5 тысяч. Впрочем, смотря как считать — и как определить Арктику.
— А у специалистов есть расхождения?
— Разумеется. Этому посвящена первая глава книги — определению предмета исследования. Начало Арктики очевидно — Северный Полюс, а конец где? Есть несколько Арктик. Есть Арктика астрономическая (ограниченная Полярным кругом), климатическая, ландшафтная (до границы между тундрой и тайгой), экономическая... и законодательно определённая, которая с ними со всеми не совпадает. Все эти определения несовершенны.
Климат? Но в центре Мурманска летом цветёт сирень, на минуточку. А Оймякон, полюс холода, от северного полюса на 600 км дальше Мурманска. Ландшафт решает? Но Норильск — это лесотундра, как тут определишь? Полярный круг? А Салехард тогда полярный город или нет? Он прямо на данной широте стоит, там Полярный круг проходит в районе городского аэропорта. Ну, и у нас в стране есть такое законодательно определённое понятие, как Арктическая зона Российской Федерации (АЗРФ). Границы которой имеют тенденцию мигрировать на юг... Потому что это ещё и вопрос льгот. Вот субъекты РФ и требуют их подвинуть.
Автор книги, директор Центра арктической и северной урбанистики НИУ ВШЭ Надежда Замятина.
— А вы бы как определили «арктичность» города?
— Вопрос этот не чисто научный. Регулярно появляются идеи выделить Арктику в качестве отдельной административной единицы, что всё же, на мой взгляд, невозможно ввиду слабой транспортной связности городов и регионов внутри неё. Морская связь пока не может стать стабильной основой формирования нового региона.
Я бы сказала так: Арктика — сетевая структура, сеть портов, баз и населённых пунктов. Сеть увязанных с морем центров экономической активности.
— Сложно в коротком материале изложить более 400 страниц вашего труда, но всё же: какие этапы пережило развитие северных городов?
— Можно начать со Средневековья, с раннего Нового времени. Тогда возникали такие центры, как Пустозёрск, как забытая ныне Мангазея... Принципиально они от городов в других регионах не отличались. Я старалась увязать развитие городов с развитием транспортных средств. Начальный этап — санный и водный пути. Гужевой транспорт и лодки.
Второй этап — пароходы и паровозы. Города в Арктике начинают невиданный рост. С конца XIX века и до середины XX века. Здесь особенность городов — многопрофильность. Так как стройматериалы, одежду, еду и всё на свете везти с «большой земли» очень дорого и сложно, идут попытки, нередко довольно удачные, переходить на самообеспечение там, где это возможно. От заполярных теплиц и молочных ферм до собственных вузов и НИИ. Про ВНИИ-1 в Магадане слышали? Магадан был столицей российских геологов, наукоградом. Руководят процессом суперорганизации — «Главсевморпуть», «Дальстрой»...
Затем серьёзно развивается авиасообщение, появляется поколение «вертолётных детей» — с 60-х до развала СССР. Начинается новый этап.
— Многие на Севере ностальгируют по тому времени...
— Да и понятно, почему. Вопрос далеко не только в высоких заработках. Хотя люди тогда могли на Севере заработать в 10 раз больше, чем на «материке». Но кроме того можно было реализовать себя как личность — вдалеке от всякого большого начальства в суровых условиях взять на себя ответственность, принимать важные решения.
Классическая история с нефтяником Фарманом Салмановым, помните? Его в Кемеровскую область послали нефть искать. А он по собственному почину перевёз партию в Ханты и... открыл гигантское месторождение в Приобье, в Сургуте. По легенде, отправив потом ехидную телеграмму Хрущёву. Мог потерять всё, забыть о карьере навсегда, но всё выиграл! Похожих историй было много. Сегодня в рамках «корпоративной культуры» такое представить себе невозможно.
Сама книга «Город в пустоте».
— И что это были за города?
— Необходимость производить всё на месте отпала. Моногорода теперь это были. И для многих населённых пунктов это позднее обернулось трагедией, «проклятием моногорода». Когда после развала СССР ликвидировали «угольные» посёлки (я пишу, как Халмер-Ю расселяли с ОМОНом), ряд «неперспективных» посёлков Магаданской области и так далее.
— Про девяностые понятно. Развал и деградация. А какой этап начался сейчас? Нужны ли вообще города в Заполярье?
— Развитие современного транспорта сделало выгодным освоение минерально-сырьевых богатств Арктики вахтовым методом. Однако же и города в Заполярье в ближайшие десятилетия будут сохраняться как логистические центры, места проживания высококвалифицированных специалистов добывающих компаний и центры обеспечения безопасности в регионах (оборонной тоже).
Вахтами удобнее возить обычных рабочих, но не специалистов. Такой неделю после каждого прилёта только в курс дела входить будет — что там за время его отсутствия произошло...
Как мне сказал один из «нефтегазовых генералов», «мне нужен человек, который в случае проблем быстро окажется на месте, положит руку на фонтанную арматуру скважины и по её вибрации тут же пояснит, что случилось». Подобным спецам лучше в Арктике жить постоянно.
В связи с этим можно ожидать сокращения численности населения городов в Арктике, но не их исчезновения. Эти города станут базой для поиска в окрестных регионах новых ресурсов, базой дальнейшего освоения территории.
Напомню, в 60-е годы прошлого века уже стоял вопрос о закрытии Норильска в связи с исчерпанием старых месторождений, но вскоре в этом промышленном районе силами, подчеркну, самого добывающего предприятия были открыты новые запасы, которые отрабатываются по сей день, и этот вопрос был снят...
Вырастет роль корпораций в развитии опорных городов. Что уже частично и происходит. Например, «Удоканская медь» в период ковида полностью обеспечивала районную больницу... таких примеров много.
В книге Надежды Замятиной очень много интересных фактов, тенденций и прогнозов.
— Что могло бы государство сделать для арктических городов?
— Для начала — поменять нормативную базу, поняв, что Арктика — это нередко «исключение из правил». Нужен специальный правовой режим. Пример — пресловутый Закон о госзакупках там не работает: он требует конкуренции поставщиков, а её в Арктике нет и не будет. Да, чиновники научились его обходить, но все эти «кривые» схемы чреваты серьёзными неприятностями. Или решение по молоку — появилось требование в школах его разливать только из пакетов. Не парное. В центре России это нормально, но зато разоряется молочная ферма в Игарке.
Полного рынка в этих широтах не бывает нигде, он не «порешает» всего. Этого и за рубежом нет — на Аляске и в других местах, я там была. Госвмешательство и господдержка есть всегда. Северу нужен свой вариант экономики — не совсем рыночный, но и не советский клон. До сих пор ни одно государство не создало на Севере беспроблемной модели развития — не идеальны ни СССР, ни модель штата Аляска. Нужно искать нестандартные пути.
Беседовал Алексей Василивецкий
