Президент России Владимир Путин наложил резолюцию «согласен» на письмо вице-премьера Александра Новака с мерами поддержки угольной отрасли. В письме отмечается, что ситуация в угледобыче ухудшается. В зоне риска банкротства находятся 30 предприятий с общим объёмом добычи около 30 млн тонн угля в год и 15 тыс. работников. Письмо предлагает меры содействия финансовому оздоровлению угольных предприятий, а также по удешевлению транспортировки.
РЖД должны будет на восемь месяцев вернуть для угля понижающие коэффициенты на дальность и дать максимально возможную скидку в 12,8% на экспорт в направлении портов северо-запада и юга.
Затраты монополии будут компенсированы из бюджета. Вероятно, это поможет купировать нынешний кризис в отрасли. Но что её ждёт хотя бы на среднесрочную перспективу?
Во многом это зависит от экспортного потенциала угольщиков. Накануне мы коротко изложили свою версию о том, как господдержка угольщиков может скорректировать действия лоббистов от других отраслей. Но что ждёт саму угольную отрасль на ближайшие несколько лет? Как изменится ситуация с потреблением нашего угля за рубежом, оно снизится, вырастет или останется на одном уровне?
Конечно, трудно не заметить, что мировая экономика вошла в стадию серьёзной турбулентности, и это может изменить ценовую конъюнктуру буквально в одночасье. Вот, например, американский президент Трамп ввёл повышенные пошлины на китайские товары, в КНР ответили зеркально. Но США поставляли в прошлом году в Китай свыше 10 млн тонн коксующегося угля. Кто заместит эти объёмы: Россия или кто-то другой?
Тарифные войны Трампа могут усилить турбулентность на угольных рынках.
Однако же некоторые базовые факторы вполне очевидны, и они позволяют сделать обоснованный прогноз на ближайшие несколько лет. Прогноз спроса и импорта угля на ключевых для наших угольщиков рынках сбыта достаточно благоприятен, считает директор практики инфраструктурного и проектного финансирования консалтинговой компании «Технологии Доверия» Ксения Климко.
«2024-й год отечественная угольная отрасль завершает по экспорту с просадкой по обоим видам угля — где-то на 7–9%. По энергетическому углю мы видим сокращение поставок по всем направлениям — в Китай, Турцию, Индию. Две последние страны больше тяготеют к получению поставок через Азово-Черноморский бассейн. И это падение, видимо, связано не столько с сокращением рынков сбыта, сколько с временными инфраструктурными сложностями самого маршрута в 2024 году.
Объёмы, которые в I квартале текущего года пошли в Турцию, оказались стабильными и даже показали небольшой рост. Хотя в целом объёмы экспорта энергетического угля за I квартал сократились почти на четверть по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Коксующийся уголь в I квартале удержался на прошлогоднем уровне. И здесь мы видим тенденцию перераспределения объёмов из Индии в Китай.
Цены на него у Китая сравнялись с Индией, а с учётом транспортного плеча этот переток логичен. Вот по энергетическому углю мы видим падение практически на четверть по сравнению с 2024 годом. Всем хочется понять: этот спад — краткосрочный эпизод или долгосрочный тренд? Для ответа на этот вопрос поговорим про рынки сбыта, и начнём с Китая», — предлагает Ксения Климко.
Директор практики инфраструктурного и проектного финансирования консалтинговой компании «Технологии Доверия» Ксения Климко.
Эксперт отмечает, что в 2023 и 2024 годах по энергетическим маркам угля мы все наблюдали рекордные объёмы импорта в Китае. В I квартале 2025 года произошла небольшая просадка, которая связана с тёплой зимой и накопленными запасами. Так что это скорее временная ситуация. А что в отношении долгосрочных трендов?
В КНР хоть и идёт снижение доли угольной генерации в общем объёме производства электроэнергии, но в абсолютном выражении потребление энергетического угля растёт.
Продолжается ввод в строй новых мощностей угольной генерации, и они превышают объёмы выбытия старых мощностей. В 2024 году их ввод составил 94,5 ГВт, что стало рекордным значением с 2015 года.
В отношении объёмов потребления коксующегося угля на китайском рынке мы наблюдаем некоторую стагнацию. Здесь влияет в том числе застой в строительном комплексе, что ведёт к снижению потребности экономики КНР в стали. Вместе с тем, Китай сейчас нацелен на сокращение количества доменных печей и увеличение печей электродуговых с текущих 12 до 27% в 2040 году.
Поэтому есть негативные тренды по спросу на кокс, но при этом импорт в КНР коксующегося угля по итогам 2024 года всё же увеличился. Ведь Китай продолжает нуждаться в угле высокого качества, а при этом наш уголь выигрывает по качеству у китайского угля.
Несмотря на все разговоры об экологии, потребление угля в Китае растет.
Интересный вопрос: победит ли монгольский уголь российское топливо в конкурентной борьбе на китайском рынке? Ксения Климко отвечает на него так:
«В прошлом году Монголия поставила в КНР существенно больше коксующегося угля, чем Россия. Для нас это очень сильный конкурент, можно сказать ключевой, но я не верю в то, что она сможет полностью вытеснить Россию с китайского угольного рынка, — рассказала Ксения Климко. — Дело в том, что по такому показателю, как себестоимость добычи плюс логистические расходы, мы с ними вполне сопоставимы — средневзвешенное по России значение выше Монголии менее чем на 1%.
Также в Монголии есть инфраструктурные ограничения, в настоящее время ведутся работы по строительству железной дороги, которые планируют завершить только к 2027 г. И, что ещё более важно, конкуренция с Монголией ведётся по разным маркам угля. Ключевой для Монголии сегмент — полутвёрдые коксующиеся угли (Semi-hard Coking Coal, SHCC), в то время как новые российские проекты экспортируют более премиальные твёрдые коксующиеся угли (Hard Coking Coal, HCC).
При этом по коксующемуся углю мы можем конкурировать и с внутренним производством в Китае — качество местного угля ниже, а себестоимость добычи выше. Разница в стоимости может превышать несколько десятков долларов. Поэтому китайские потребители готовы приобретать продукцию российских производителей, несмотря на конкуренцию со стороны Монголии».
Это добыча угля в Австралии. Китай привык там закупаться, но жесткое природоохранное законодательство в Австралии тормозит эксплуатацию новых угольных месторождений.
Индия — страна, с которой наши угольщики связывают много надежд. По мнению эксперта, если мы говорим об энергетическом угле, то его потребление в данной стране в значительной степени зависит от погодных условий. Тем более, вторым по важности фактором после угля в её энергосистеме является гидроэнергетика.
И если в 2023 году был дефицит электроэнергии из-за низкого уровня воды и наблюдался большой спрос на уголь, то в 2024 году всё было наоборот. В 2025 году лето ожидается жарким, и, стало быть, повышенная потребность в угле сохранится.
В долгосрочной перспективе Индия входит в топ-3 стран, увеличивающих угольную генерацию, но при этом она ещё и наращивает собственное производство энергетического угля.
Однако сама производит уголь среднего качества. Поэтому ожидается, что спрос на уголь будет выше. А новые строящиеся Индией энергомощности рассчитаны на более высокое качество угля. Индия не обладает достаточными резервами угля высокого качества для отказа от импорта.
По коксующемуся углю у Индии, очевидно, повысится потребность. Она строит новые металлургические предприятия, делая акцент на увеличение доли именно доменных печей — с 45–50% до 70% к 2040 году. Более того, Индия ограничена в возможностях по производству коксующегося угля и вынуждена будет зависеть от импорта.
Индия сама производит уголь, но довольно среднего качества. В России уголь объективно лучше.
«Поэтому мы можем сказать, что на горизонте ближайших 10 лет в юго-восточных регионах потребление угля будет оставаться стабильным, а по отдельным сегментам даже расти», — отмечает Ксения Климко. При этом очень важно помнить одну вещь, чтобы не поддаваться эмоциям. Да, на наших угольщиков влияет снижение мировых цен. Но и на наших конкурентов оно влияет тоже! Тут во многом вопрос запаса прочности, кто будет вынужден уйти с рынка первым.
А у конкурентов тоже своих забот хватает. Мы по себестоимости добычи и стоимости логистики в среднем выглядим лучше, чем Австралия, Колумбия, США. Но плюс к тому, Австралия, например, имеет очень жёсткое природоохранное законодательство, которое сильно усложняет ввод в строй новых месторождений. В Индонезии не очень высокое качество угля (а в мире виден тренд на снижение потребления низкокалорийного угля), и инвестиции снижаются. В ЮАР наблюдаются серьёзные проблемы с железнодорожной инфраструктурой, необходимой, чтобы доставить уголь в порты, и низкий уровень инвестиций в отрасль. Перечислять можно долго.
По мнению Ксении Климко, именно ряд компаний из этих стран, уголь которых менее конкурентоспособен, чем наш, первыми как раз и будут уходить с рынка. Уход с рынка нерентабельных и неэффективных компаний может привести к сокращению предложения, что при сохранении стабильного спроса будет способствовать развороту цен и их росту. И мы всё же не окажемся в итоге в «эпохе низких цен».
Алексей Василивецкий
