Пока в правительстве обсуждают стратегию развития российской металлургии до 2030 года, можно вспомнить о проектах, которые способны изменить её облик в ближайшие годы. Если будет на то политическая воля. Один из них касается Таймыра.
Многие годы «Норильский никель» оставался монополистом по производству в России никеля, почти монополистом по производству платиноидов (россыпную платину добывали и другие игроки, но объёмы были несопоставимы).
Такое положение на рынке привело к тому, что промышленный атлант не только расправил плечи, но и несколько расслабился. Между тем на рынок может выйти и другой сильный игрок. Особенно, если государство примет решение форсировать проект из своих стратегических интересов.
Геополитическая реальность сегодня такова, что России в обозримой перспективе придётся резко наращивать свой оборонный потенциал. Давайте вспомним, когда начался взлёт комбината в Норильске? Запасы цветных металлов на Таймыре потихоньку начинали осваиваться ещё в тридцатых годах, но потребность в них резко увеличилась во время Великой Отечественной.
Комбинат в Норильске. 1938 год.
Медь — это снарядные гильзы, никель — это выпуск танковой брони, невозможный без этой присадки. Не удивительно, что электролитный никель был получен в Норильске в 1942 году, электролитная медь — в 1943-м. Снарядный голод во время боевых действий — вещь очень опасная...
Сейчас российским Вооруженным силам придётся восполнять израсходованные в украинском конфликте запасы вооружений, для чего необходимы дополнительные ресурсы, включая цветные металлы. При этом, в отличие от периода Второй мировой, у военной промышленности появилась ещё и серьёзная потребность в кобальте, который необходим в ракетостроении. И никель, и кобальт, и медь производит «Норильский никель», который базируется на месторождениях Таймыра. Но не на всех из них...
Принципиально нового в этой истории ничего нет, она продолжается уже десять лет. Когда Группа «Альянс» Мусы Бажаева получила контроль над артелью старателей «Амур», крупнейшим в России производителем россыпной платины, у компании появился проект в Норильском промышленном регионе. Который является очень перспективным.
В 2011 году «Русская платина» пробрела Черногорскую горнорудную компанию с лицензией на Черногорское месторождение. А уже через год, к удивлению многих, артель «Амур» выиграла тендер на южную часть месторождения Норильск-1 (одно из крупнейших месторождений цветных металлов на Таймыре). Среди тех, кто сильно удивился, в первую очередь был «Норникель».
Артель старателей «Амур» является крупнейшим в России производителем россыпной платины.
Собственно, можно сказать, что его подвела та самая расслабленность, склонность почивать на лаврах. В «Норильском никеле» были уверены, что, коль скоро компания разрабатывает северную часть Норильска-1 аж с середины прошлого века, то победа в новом тендере придёт автоматически. Не пришла. Что было тем более обидно, поскольку в своё время «Норникель» эти участки мог автоматически поставить на свой баланс. Но этого не сделал.
После конкурса Министерство природных ресурсов отказывалось выдавать победителю лицензию. Только через год, в 2013 году, после вмешательства правительства РФ, «Амур» свою лицензию получил (хотя юридические тяжбы с «Норильским Никелем» в арбитражных судах продолжались потом годами).
Юридические проблемы улажены, но тут встал вопрос взаимодействия с «Норникелем», на который во многом исторически завязана вся инфраструктура региона. Например, порт Дудинка — федеральный, к нему должен быть равный доступ у всех. Но причалы там принадлежат «Норильскому никелю» и так далее. Переговоры шли не один год.
Появился проект создания совместного предприятия «Арктик Палладий», куда структуры Мусы Бажаева могли в качестве вклада внести свои заполярные лицензии, а «Норникель» — лицензию на месторождение Масловское, где планируется проводить подземную добычу. Не взлетело... Акционеры «Норильского никеля» потребовали контрольный пакет в компании, более 50%, что не устроило «Русскую платину».
Владимир Потанин и Муса Бажаев.
Тем временем «Русской платине» удалось заручиться финансовой поддержкой: в 2021 году был заключён меморандум с ВТБ и ВЭБ РФ об участии данных банков в финансировании разработки месторождения у Чёрной горы (по которой оно и названо). И эта позиция банкиров, теснейшим образом связанных с государством, видимо, говорит о том, что проект находит поддержку на высшем уровне.
На Черногорском сегодня строится инфраструктура, постепенно идёт вскрыша и накопление на складах запасов руды. При этом большую часть запасов Черногорки можно осваивать открытым способом. Важно отметить, что на Черногорском и Норильске-1 состав руды практически идентичен, и Норильск-1 может просто рассматриваться как вторая очередь одного проекта.
В двух словах о том, о каких объёмах идёт речь. На месторождениях присутствуют медь, никель, палладий, платина, родий, кобальт, некоторые другие полезные ископаемые. ГОК строится мощностью 7 миллионов тонн руды в год (с возможностью доведения её в дальнейшем до 14 миллионов). Это позволит добывать только металлов платиновой группы 80 тонн в год.
Большую часть запасов Черногорки можно осваивать открытым способом.
Казалось бы, немного, но это вполне сопоставимо со всем сегодняшним объёмом экспорта платиноидов в масштабах целой России. И, кстати, не будем забывать о том, какая паника поднялась весной на западных рынках из-за этой сотни тонн русского палладия и платины, когда возникла угроза, что они из-за «логистических проблем» до Запада не доедут?
Без металлов платиновой группы, используемых в автомобильных нейтрализаторах, о «зелёной повестке» можно просто забыть. Да даже если западный автопром перейдёт от двигателей внутреннего сгорания к электромобилям, то и здесь металлы платиновой группы окажутся крайне востребованными...
Итак, если проект «Русской платины» заработает, то РФ сможет производство платиноидов удвоить. Не говоря уже о производстве никеля, кобальта и прочем (медь, естественно, тоже имеет значение, особенно на фоне планировавшегося «зелёного перехода», но этим металлом Россия может себя обеспечить и из других источников — Удокана, например).
Нужно сделать вот какое замечание. Помимо понятной человеческой ревности, у менеджмента «Норникеля» могли быть и вполне рациональные опасения в отношении нового проекта: а что, если новички, выбросив на рынок большие объёмы платиноидов, этот рынок попросту обвалят?
Стороны свои взаимоотношения сейчас публично не комментируют, но, похоже, компромисс, снимающий в том числе и этот риск, ими найден. Он заключается в том, что продукция ГОКа будет аффинироваться на мощностях «Норникеля» и он же будет металл реализовывать. Соблюдая баланс на рынке. По данным наших источников, впоследствии в процесс аффинажа может быть включён завод «Красцветмет» в Красноярске (куда концентрат можно доставлять в период навигации по Енисею). К этому моменту сбытовая политика будет уже полостью отработана.
На Таймыре можно добыть много ценных металлов.
А между тем, если посмотреть на этот процесс освоения недр Таймыра не узко с точки зрения интересов отдельных компаний, а общих интересов Российской Федерации, то перспективы открываются захватывающие.
Можно помечтать о том, что возможно заключить альянс с Китаем (одним из крупнейших потребителей и операторов на рынке платиноидов — и не случайно именно через него сейчас и пошёл российский экспорт палладия), чтобы после удвоения выпуска в России металлов платиновой группы наша страна могла попросту взять под контроль мировой рынок этого сырья и определять на нём цены — ни ЮАР, ни Канада или Зимбабве не смогли бы ничего этому противопоставить...
Точной даты начала производства металла на Черногорском месторождении пока никто не называет. «Русская платина» может себе позволить сперва достаточно долго накапливать на складах руду. Здесь главный интересант — это государство.
Если оно намерено побеждать, то ему остро понадобятся металлы, способствующие победе. Если намерено глухо обороняться — другое дело. В Стратегии, которую мы упомянули в начале, речь идёт, например, об Удоканском месторождении меди. Которое, конечно, очень важно, но там и без всяких госстратегий пока всё идёт неплохо — по крайней мере, на Восточном экономическом форуме было обещано, что первый металл Удокана появится на рынке уже в будущем году. Главное, чтобы вниманием государства не были обойдены и другие регионы. Например, тот же Таймыр.
Одна из первых строек на Таймыре. 1941 год.
Компания «Русская платина» в нынешнем году продолжает работы в Норильском промышленном районе.
Как сообщили MetallPlace в группе компаний «Альянс», в состав которого входит «Русская платина», на месторождении Черногорка и южной части месторождения Норильск-1 ведётся создание инфраструктуры под строительство ГОКа и постепенно накапливаются на складах запасы руды.
Первоначально медно-никелевый концентрат планируется перерабатывать на заводах «Норильского никеля», затем, возможно, на предприятии в Красноярске.
Месторождения интересны ещё и тем, что в них содержатся, помимо никеля и меди, запасы платины, палладия и кобальта. По подсчётам компании, после введения ГОКа в строй действующих, производство металлов платиновой группы на месторождениях может достигать 80 тонн в год. Мощность ГОКа планируется на первом этапе в размере 7 млн руды в год, в дальнейшем её могут довести до 14 миллионов.
