29 мая исполнилось три года с момента экологической катастрофы на Таймыре. Тогда под угрозой оказалась вся экосистема Северного Ледовитого океана, ну а фауна озера Пясино и прилегающих к нему рек оказалась, по сути, уничтожена. В заключении комиссии Ростехнадзора было прямо сказано, что причинами аварии стали некачественный контроль за надёжной и безопасной эксплуатацией сооружений со стороны ответственных лиц «Норникеля».
Владимир Потанин осенью того же года умело нашёл ещё одного виновника произошедшего. «Недооценка рисков, связанных с эксплуатацией такого рода объектов — она налицо. В данном случае интересно, что абсолютно новый и плохо прогнозируемый фактор — таяние вечной мерзлоты — включился. Новый не потому, что мы не знали о том, что вечная мерзлота тает, но к этому как-то всегда спокойно относились».
То есть, льды таяли, а всем было… спокойно. Потом были суды, штрафы, миллиардные компенсации. Впрочем, перемывать кости по этому поводу спустя три года нет никакого смысла — в конце концов, у многих предприятий аналогичная инфраструктура ещё советских времён дышала (да и дышит) на ладан, и прорвать могло где угодно. Гораздо важнее, какие были сделаны выводы и что будет дальше.
Вот так комиссия изучала тот злополучный резервуар.
В конце мая «Норильский никель» опубликовал отчёт об устойчивом развитии по итогам 2022 года. Он достаточно интересен, поскольку показывает всю казуистику такой науки, как статистика. С одной стороны, суммарные расходы «Норникеля» на охрану окружающей среды снизились на 57% до 84 млрд рублей.
С другой стороны, текущие затраты почти удвоились до 34 млрд рублей из-за увеличения стоимости эксплуатации поверхностно-закладочных комплексов Заполярного филиала. Выросли и капитальные вложения на 45,4% до 46,4 млрд рублей — это из-за реализации (хотя бы частичной) «Серной программы».
При этом увеличились платежи «Норильского никеля» за выбросы загрязняющих веществ и размещение отходов, аж на 23,7%, вырос и объём отходов от строительных и ремонтных работ в местах «исторического загрязнения».
Повысилась утилизация отходов на 26,6% до 30 млн тонн. Уменьшились выбросы парниковых газов почти на 4% до 9,9 млн тонн в углеродном эквиваленте — это за счёт оптимизации режимов работы его теплоэлектростанций. Углеродный след выпускаемой продукции сократился на 4% до 30,4 тонн на 1 кг металла.
Согласно ESG-отчету компании, уменьшились выбросы парниковых газов почти на 4% до 9,9 млн тонн в углеродном эквиваленте.
Смысл этих статистических показателей таков. Компания выявила реперные точки, где есть реальный прогресс, и сделала на них акцент. «Серная программа» с мёртвой точки сдвинулась, пусть и на одном заводе вместо двух, значит надо акцентировать по ней расходы.
Больше стали платить за загрязнения — опять же это достойно включения в ESG-отчёт и так далее. И получается, что эти выросшие статьи затрат как бы компенсируют общие, суммарные сокращения расходов на экологию. То есть художники нарисовали красивую картину крупными мазками, не сочтя нужным увлекаться деталями.
В частности, интересно, какие экологические расходы они всё-таки сократили? Уж не на наблюдения ли за вечной мерзлотой и таянием льдов? Дьявол кроется в деталях. Превратить диоксид серы в безопасный гипс — масштабно, красиво и телегенично. А залатать лишний раз огромную бочку с соляркой? На это нашлись деньги? Конечно, это гадание на бензиновой гуще, но всем известно, что если где-нибудь прибыло, значит, где-нибудь убудет. И это «где-нибудь убудет» явно не касается менеджмента «Норникеля».
«Норникель» по многим позициям улучшает свои экологические показатели, но есть нюансы.
После пясинской аварии в структуре «Норильского никеля» появилось аж восемь новых подразделений, связанных с охраной природы и, соответственно, восемь новых управленцев высокого ранга.
Любопытно, что изначально в KPI для экологического топ-менеджмента в 2021 году собирались вписать такую опцию, как «Ноль экологических происшествий» с удельным весом 20% в структуре командных показателей. Но потом передумали и снизили до 5%. То есть, ценность безаварийной работы компании как-то незаметно уменьшилась в четыре раза.
Масштабных катастроф за последние три года не происходило, тьфу-тьфу. По крайней мере, так считают на комбинате. Техногенные аварии в счёт не идут, а они случались. Экоменеджеры исправно получали свои годовые премии, в основном за ликвидацию пясинской катастрофы, которую, по сути, сами своим спокойствием и породили, и ни за что не ответили.
А сколько таких резервуаров в целом по стране и не только у «Норникеля»?
По-хорошему, в Норильске прорисовалась настоящая бюрократическая реакция. Вместо наказания виновных и поиска причин создаются дополнительные бюрократические надстройки, где ответственность размывается.
И тут прямо хочется вспомнить, что, по имеющейся информации, сам президент «Норильского никеля» Владимир Потанин бывает в городе 1-2 раза в год. Видимо, этого недостаточно, чтобы вникать во второстепенные проблемы типа экологических.
А вот вопрос, рванёт ли где-нибудь в будущем или не рванёт, остаётся открытым. И не только на «Норникеле», а везде, где красивые цифры ESG-отчётов могут заменять пару работяг со сварочным аппаратом.
Антон Белов
