В конце января Иран подвергся очередной агрессии со стороны иностранных беспилотников, которые атаковали его военные и промышленные объекты. Но иранцам не привыкать к разного рода угрозам: как военным, так и экономическим. Страна уже порядка 40 лет живёт под американскими санкциями. И не просто выживает, но и активно развивается.
Представители ряда российских металлургических компаний, а также Ассоциации «Руслом.Ком» побывали с деловым визитом в Исламской республике Иран. Директор Ассоциации НСРО «Руслом.Ком» Виктор Ковшевный полагает, что у этой страны есть чему поучиться.
— Виктор Викторович, какие у вас самые сильные впечатления остались от поездки?
— Должен отметить, что мои спутники были впечатлены гораздо сильнее, чем я. Просто потому, что это уже далеко не первый мой визит в Иран, и я был вполне подготовлен к тому, что мы увидим.
В целом для многих россиян, попадающих в эту страну, будет неожиданным — очень высокая культура производства, в том числе чистота на заводах. А ещё — ощущение мощного роста, который виден и в металлургии, и в строительстве, и во многих других отраслях.
Точнее было бы, впрочем, поменять местами: именно строительный бум увеличивает спрос на арматуру, стальную катанку и прочую металлическую продукцию, являясь одним из важнейших факторов металлургического роста. И рядом практически с каждым меткомбинатом идёт строительство новых цехов, то есть скоро они расширятся.
Сейчас Иран, по моей оценке, обладает мощностями по выплавке порядка 40 миллионов тонн стали. Они ещё не все задействованы в полном объёме, но постоянный рост налицо. Если кто-то по старинке представляет себе Иран технически отсталой страной, то глубоко ошибается. Всё металлургическое производство за последние десятилетия там выросло в разы, в отличие от России, где в сравнении с Ираном была стагнация.
Визит российской делегации в Иран получился насыщенным.
— Инициатива вашей поездки исходила от российской или от иранской стороны?
— Это была инициатива россиян. Поскольку на этом направлении у нас открываются серьёзные возможности. Но и приняли нас очень хорошо, мы проехали порядка тысячи километров по Ирану, в том числе посетили столицу иранской металлургии город Исфахан.
Причём мы смогли посмотреть как мелкие, даже, можно сказать, микропредприятия (с производительностью 100–200 тысяч тонн стали в год), так и средние и крупные заводы, включая Исфаханский меткомбинат, флагман отрасли, «Мобарак стил компани». Небольшие предприятия также являются отраслевым драйвером роста. Ну, то есть как небольшие?..
Каждое такое сталеплавильное предприятие требует вложения 10–15 миллионов долларов. Причём иранцы говорят, что всё оборудование, все электропечи — местная разработка. Нам есть чему поучиться после бегства из России разных SMS и Danieli.
— А ведь первый металлургический завод в Исфахане в начале семидесятых годов прошлого века строил именно СССР!
— Да, и они это прекрасно помнят! Кстати, мы там даже видели шпалы с клеймом «Сделано в СССР», до сих пор используют. К России там хорошо относятся и готовы развивать сотрудничество. Чему, кстати, очень способствует российское торгпредство, которое в Иране развило большую активность.
Металлургия Ирана развивается высокими темпами, несмотря на санкции.
— Ну, а всё-таки в чём секрет высоких темпов роста иранской металлургии?
— Там действует несколько факторов. Конечно, стране повезло с тем, что она имеет собственные месторождения железа, марганца, угля, меди и так далее. Помимо, естественно, углеводородов, основной статьи доходов. Но и в России месторождений разных много, а таких темпов роста выплавки в последние десятилетия, как в ИРИ, мы и близко не видели. Так что были и другие причины.
В первую очередь, это низкие тарифы на электроэнергию, на газ, на энергоносители. Если сравнивать с Россией, тариф на электроэнергию ниже примерно в 5 раз. А там чёрная металлургия является электрометаллургией. Для крупных предприятий — электродуговая плавка, для небольших — индукционные печи.
Здесь низкий тариф на электроэнергию, поддерживаемый государством, играет ведущую роль. Можно сказать, там сбылась мечта наших экономистов глазьевской школы, которые давно говорят, что естественные монополии должны не за собственной прибылью гнаться, а обеспечивать промышленный рост страны. Там это есть, у нас нет до сих пор.
И вторая особенность, которая помогает росту отрасли чёрной металлургии — повсеместное использование губчатого железа. Я упоминал о том, что рядом со многими металлургическими заводами строят новые цеха — чаще всего именно для производства губчатого железа. К вопросу о сильных впечатлениях...
Знаете, какая у них себестоимость производства этого губчатого железа? Девять долларов за тонну! А в результате получается, что у них в итоге себестоимость выпуска заготовки — 12 долларов, а арматуры — 15! Мои коллеги, привыкшие не только к российским, но и, например, турецким параметрам себестоимости, выше ста долларов, просто не могли поверить. Но это действительно так.
Ассортимент иранских металлургов достаточно широкий, чтобы удовлетворять собственные потребности.
— Получается, иранские металлурги на внешнем рынке смогут вообще всех по цене продукции «порвать»? Заняться демпингом?
— Вот как раз с экспортом не всё так просто. Дело в том, что иранские металлурги обязаны сперва обеспечить внутренние потребности страны, выставив свою продукцию на биржу, через которую две трети производимого металла и реализуется, и лишь только излишки имеют право экспортировать.
Причём они регулярно образуются, в доковидные годы Иран поставлял сталь в страны Персидского залива, изрядно попортив кровь турецким, например, трейдерам. И это будет продолжаться в дальнейшем.
При этом в стране очень дешёвый труд. Мы разговаривали с одним из директоров среднего по размерам металлургического завода, он по нашей просьбе назвал размер своей зарплаты, переведя её в доллары — получилось около 500 в месяц! Рабочие, естественно, получают существенно меньше.
Виктор Ковшевный (на фото слева) считает, что России есть, чем поучиться у Ирана.
— А чем российские и иранские металлурги могут быть друг другу полезны?
— Надо сказать, что мы смотрели не только чёрную металлургию, но также их производство меди и алюминия. ИРИ ставит задачу выйти на объём выплавки алюминия до 3 миллионов тонн в год, а это уже вполне сопоставимо с выплавкой всей России. Впрочем, они и собственным глинозёмом для этого обеспечены...
Также у них большие планы по развитию медной отрасли. Кстати, когда мы на одном из их заводов были, знаете, что удивило? Там они производят медные трубы. Мы спросили, для чего? Ответили — для водопровода! Мы просто забыли о том, что водопроводные трубы можно из меди делать — это и для здоровья полезно.
В России делают медные трубки, но небольшие — для автомобильных радиаторов, например. А они могут себе такое позволить. Так что поле для расширения сотрудничества объективно есть.
Возвращаясь к вашему вопросу. На наших встречах обсуждались несколько перспективных тем. Прежде всего то, что интересует членов нашей ассоциации — поставки лома, особенно лома нержавеющей стали и цветных металлов. Возможно, коль скоро это для нас ещё пока новый рынок, поставки пока пойдут через турецких трейдеров, более привычным путём. Но в дальнейшем члены ассоциации, я полагаю, будут поставлять лом и напрямую.
Главное, чтобы выделить действительно надёжных контрагентов, чему как раз может помочь торгпредство. Технический вопрос с оплатой там больше не стоит! Фактически нам самим предлагают назвать страну, через которую пойдут расчёты, и удобную валюту. Они даже рублями с нашими предприятиями имеют возможность расплачиваться при необходимости.
В ломе иранцы очень заинтересованы, хотя и сами налаживают рециклинг металла. Нам показывали завод, где перерабатывают на вторичный металл порядка 600 тысяч автомобилей в год (вы, кстати, знаете, что в Иране есть развитый автопром — более 20 автозаводов? И даже Иран сейчас автомобили поставляет в Россию). Но в целом металлофонд там относительно небольшой, и в ломе есть потребность.
Подобные визиты помогут вывести деловые связи между российскими и иранскими металлургами на качественно более высокий уровень.
— Что ещё, кроме лома, интересует?
— Нержавеющая сталь. И как готовая продукция, и с точки зрения технологий и оборудования. При том, что мы сами в мире по нержавейке далеко не в передовиках. Но у нас могут приобрести те технологии, которые есть, и даже вложиться в совместный НИОКР. Потому что верят в потенциал российской науки.
Насколько известно, оборудование мы в Иран и поставляем. Например, были сообщения о поставках в прошлом году оборудования, произведённого на Электростальском заводе тяжёлого машиностроения и так далее.
Мы, к сожалению, не попали в этот раз в СЭЗ «Анзали». Но я знаю, что она активно строится и развивается. Эта СЭЗ расположена на побережье Каспийского моря и по морю имеет выходы на порты Махачкалы, Астрахани. Там есть серьёзные льготы для резидентов, и она в значительной мере создавалась в расчёте на работу с Россией.
Иранские компании готовы наращивать товарооборот с Россией.
— А что препятствует развитию экономических связей?
— Наше сотрудничество тормозит в первую очередь проблема логистики, в том числе отсутствие прямого железнодорожного сообщения. И эта проблема сейчас, насколько мне известно, оперативно решается при партнёрстве с российской стороной: там осталось небольшие участки трассы достроить и будет прямое сообщение.
С другой стороны, российским предпринимателям психологически сложно осознать, что мы с Ираном граничим по Каспию, и для перевозок грузов туда не требуется огибать Африку или Азию. Когда коридор «Север — Юг» будет отработан (а это ведь ещё и путь в Индию, к ещё одному крайне перспективному экономическому партнёру), наши экономические связи с Тегераном выйдут на совершенно новый уровень...
Я не хочу сказать, что в Иране нет никаких социальных проблем. Безусловно, они там есть, достаточно острые, и это прекрасно понимаешь, пообщавшись с местными жителями. Но у страны есть потенциал стать научно-техническим и промышленным лидером региона.
Там очень высокий уровень технического образования, масса очень квалифицированных программистов, математиков, инженеров и так далее. И конечно, есть страны, которым бы не хотелось, чтобы Иран в такого лидера превратился. Я надеюсь, и мы, и они свои проблемы разрешим и в дальнейшем сможем построить взаимовыгодные отношения. База для этого сейчас есть.
Алексей Василивецкий
