Вице-премьер РФ Александр Новак сообщил, что «Норникель» может построить завод в Бахрейне. «Строительство, например, завода в Бахрейне по производству платины компания «Норильский никель» планирует», — сказал он. В реальности это выглядит так: четвёртый в мире производитель платины «Норникель» может начать выпуск металла в Бахрейне.
Предположительно, договорённости могли быть достигнуты на переговорах Президента РФ Владимира Путина с королём Бахрейна Хамадом бен Исой аль-Халифой. Участники рынка полагают, что речь пойдёт о совместном предприятии с местным партнёром для решения проблемы отказа части потребителей от металла из РФ.
Если говорить о многополярном мире, то Ближний Восток — это как раз один из значимых полюсов этого мира, а Бахрейн по значимости там далеко не последняя страна. В средневековье Бахрейн был сначала колонией Португалии, тогда там ловили самый дорогой и красивый в мире жемчуг, в XIX веке — протекторатом Великобритании, в 1971 году Бахрейн объявил о своей независимости.
Впрочем, независимость эта отнюдь не абсолютная. В Бахрейне расположена крупная база ВМФ США, «домашняя» для Пятого флота, а сам Бахрейн имеет официальные отношения с НАТО в рамках «Стамбульской инициативы сотрудничества» 2004 года. То есть не член НАТО, но его важный партнёр в регионе.
Сотрудничество России и Бахрейна может сделать это арабское государство более равноудаленным от существующих центров силы. А «Норникель» удачно подкрепил политические намерения своим практическим желанием открыть в Бахрейне площадку по производству платины.
Платина, как и другие драгметаллы – сейчас в восходящем ценовом тренде. За последний месяц она выросла с почти $900 за унцию до $1077, это максимум за 12 месяцев. Украшения из платины красавицы Ближнего Востока и многочисленные туристы покупают и носят с большим удовольствием, так что рынок сбыта, можно сказать, обеспечен.
Хотя, конечно, платина – это не только украшения, но и ключевой металл для автопрома. Так что остается только привозить обогащенную руду из далекого российского Заполярья и открывать аффинажное производство. Выплавлять платину в виде слитков, гранул или мелкого порошка.
Правда, вот возвращаясь к внутренней социальной и экологической повестке, вопросы к менеджменту «Норникеля» остаются. Не очень понятно, что это может быть за завод и кто на нем будет работать. Сложно представить себе арабских шейхов сотрудниками завода. Значит, речь снова пойдет о завозе пакистанской или индийской рабочей силы. Или российской?
Российская платина, возможно, теперь будет изготовляться в Бахрейне.
Или речь пойдет о том, что это будет типа «отверточная сборка» платины, которая позволит выпускать ее на рынок под нероссийским происхождением. Но это опять-таки секрет Полишинеля. И при серьезном отношении к санкциям «бахрейнская переработка» не спасет российский экспорт. Это решение – еще в большей мере паллиатив, чем перенос медного производства в Китай.
А что будет с Норильском? К чему там все идет? К «северной глуши» из рассказов Джека Лондона, посредине которой будет возвышаться полупустой город, который по факту превратится в шахтерский поселок? Не Припять, конечно, но численность населения наверняка сократится процентов на 20-30.
Что там останется? «Надежда» и несколько рудников? Начнут постепенно закрываться школы, детские сады, посыплется объективно крутая система здравоохранения в Норильске, закроются спортивные проекты: хоккейный, мини-футбольный. Да, дышать в городе станет легче, уйдет медное производство, платиновое.
Но как это коррелирует с распиаренной программой реновации Норильска, с обещаниями построить город-сад? О таком ли пути думали норильчане, когда им озвучивали грандиозные масштабы Серной программы?
Не очень ясна логика такой изменчивой позиции менеджмента: из крайности в крайность. То город-сад, то собираем чемоданы. По факту, менеджмент «Норникеля» признал, что миссия невыполнима, что он не может реализовать эту Серную программу в полной мере. Просто, потому что вопрос невозможно оказалось решить деньгами, как у нас привыкли решать за десятилетия нефтегазовой экономики. Продали сырье – купили все, что надо.
Теперь это не работает, а создавать что-то свое мы оказались не готовы. Это конкретно про экотехнологии, хотя думается, что первопричина не в них. В Китае в производственных центрах тоже не озоном дышат, но как-то выкручиваются, ужесточают нормативы по выбросам, и это дает результат.
Приедет ли эта молодежь теперь в Норильск? Что она будет там делать?
Китай ведь спокойно может обходиться без российского никеля, палладия и платины, это все нужно менеджерам Поднебесной в основном на перепродажу в третьи страны. Понятно, что «Норникель» хочет работать в состоянии бизнес-независимости и возможности выбирать клиентов, но как это скажется на социально-экономическом развитии нашей страны? Как, к примеру, без растущего Норильска развивать СМП? Или ледокол будет следовать без остановок, как поезда проезжают мимо заброшенных деревень? Не хочется даже об этом думать.
Если забыть про Норильск, то Бахрейн – отличное место для инвестиций. Не беремся судить, хватит ли возможностей инвестпрограммы «Норникеля», чтобы построить платиновый завод быстро и экономно. Но надо понимать, что производственная площадка для производства платины – это не вторая «Надежда» по площадям и по размаху. Это будет довольно компактный цех, плюс лаборатории, офис и склад. Так что можно и в пригороде Манамы построить гипотетически. Или еще где-нибудь поближе к морю, чтобы готовую платину можно было проще на пароме отправить в ОАЭ, Катар, Саудовскую Аравию.
Учитывая, что Ближний Восток теперь чуть ли не основное наше туристическое направление для дальнего зарубежья, то нашим туристам будет приятно осознавать, что покупают они своим женам, дочерям, матерям украшения из нашей российской платины. Если, конечно, им об этом скажут продавцы. На Востоке молчание – золото, или платина. Интересно будет узнать подробности от «Норникеля».
Антон Белов
