Понедельник, Октябрь 07, 2024
Медный всадник Карабаша

29.05.2023

Люди / Ветераны

Медный всадник Карабаша

История города и завода глазами ветерана отрасли

Владимир Тарасов родился вскоре после Великой Отечественной, в 1949 году. 47 лет его жизни связаны с медеплавильным заводом в небольшом уральском городе Карабаше. На его глазах завод переживал и взлёты, и кризисы. Каждый из них влиял и на его жизнь, и на жизнь большинства других горожан, ведь это и по сей день градообразующее предприятие. О судьбе города и завода Владимир Тарасов рассказал в эксклюзивном интервью «Про Металлу».

— Владимир Васильевич, вы сами местный, карабашский?

— Именно. Родился здесь, в Карабаше, тут вырос, и родители тоже здесь родились. Отец в годы Отечественной войны имел бронь, потому что работал на Карабашском медеплавильном — машинистом паровоза. До 1953 паровоз водил, пока ему ногу не отрезало. Мотовозом его сбило, который шлак перевозил. Правда, он и после трудился в транспортной системе предприятия, но не машинистом уже. Моя мать тоже с завода, даже когда на пенсию вышла, подрабатывала там же рассыльной.


фото РИА Новости

Стелла на въезде в Карабаш.

фото РИА Новости

— Сколько лет вы на «Карабашмеди»? Говорят, когда-то завод половину всей черновой меди в СССР выплавлял?

— Ну, этого я не застал, это гораздо раньше было. А я с 1972 года на заводе. Меня сначала приняли как конвертерщика-фурмовщика, через год поставили на конвертерный участок. Пахал по полной программе шесть дней в неделю. Потом меня поставили мастером смены. Плюс общественная нагрузка — секретарь комсомольской организации, затем вступил в КПСС.

— Такую работу нельзя не оценить. Вас как-то поощряли за это?

— Конечно, в газете даже про «тарасовские смены» написали. Тогда шло движение комсомольско-молодёжных смен. По стране гремела эта инициатива. И я у нас такую организовал, ударно все трудились, особенно молодёжь, глаза горели тогда у молодых. Мы участвовали во Всесоюзном соцсоревновании, у меня до сих пор дома значков полно: «Победитель Соцсоревнования», «Ударник IX пятилетки», «Ударник X пятилетки»…


фото из личного архива

Бригада Тарасова: годовой план выполнен досрочно!

фото из личного архива

— Что происходило на заводе в 70-е?

— 1975 год — пик в истории завода, наивысшая производительность у нас была по выпуску черновой меди за весь брежневский период. Пять конвертеров, два 40-тонных и три 60-тонных.

Тогда ещё директором был Николай Саханский, думали, ему Героя соцтруда дадут, но дали в итоге только орден Ленина... А в 1976 году мне дали орден Трудового Красного Знамени. Мы тогда сменой в декабре досрочно выполнили годовой план.

— Опережали всех в стране по выплавке?

— А вот и нет, тогда уже Норильск и Среднеуральский медеплавильный больше нас продукции давали. Но Карабаш выступал для отрасли как испытательный полигон. Здесь впервые на шахтных печах стали применять испарительное охлаждение, опробовали новые методы переработки лома цветных металлов, освоили розлив черновой меди в изложницах большого объёма (были изложницы по 150 кг, а тут начали разливать по тонне-полторы), а вместо чистых кварцитов начали золотосодержащие руды перерабатывать.

Впервые во всей российской цветной металлургии научились перерабатывать клинкер — это отходы цинкового производства, которые просто раньше никому не были интересны. Но выяснилось, что клинкер очень драгметаллами богат, особенно серебром. Так что работа была творческая.


фото РИА Новости

Пейзаж Карабаша в конце девяностых, после реконструкции такого уже не увидеть.

фото РИА Новости

— Вы предлагали какие-то инновационные подходы, как сейчас говорят?

— Не без этого. Я же был ещё и профоргом цеха и предложил новую схему организации рабочих смен, гораздо более удобную для рабочих. С шестичасовых смен мы на новый восьмичасовой график перешли: три смены по 8 часов работаем, 48 часов выходной. Впервые в отечественной цветной металлургии. А раньше шесть дней по шесть часов и один выходной (при том, что цех в 4 смены трудился). В 4 утра на смену просыпаться — то ещё было удовольствие!

— А потом пришла перестройка? Выборные директора, потом ваучеры, «реформы»?

— А как же... Одного директором выбрали, он через год сбежал просто. Тут ещё пошли претензии по части экологии. Завод начали постепенно останавливать — это были 1987-88 годы. В министерстве нам сказали: выживайте, как знаете. А там и Союз развалился... Но полностью завод никогда не останавливался. Хотя обогатительную фабрику закрыли. Шахту нашу сперва отделили, потом закрыли. Сырья вообще не стало, особенно для бронзоплавильного участка. 

Производили уже не бронзу, а некий «медный сплав», который потом отправляли за границу. Конвертеры стояли, но мы добились пуска одной шахтной печи. Штейн (промежуточный продукт, сплав сульфида железа и меди — прим. ред.) выплавляли и продавали, в том числе за границу. Точнее, как продавали — царил бартер. Шубы какие-то начали в обмен к нам приходить, сапоги, женские дублёнки, телевизоры... Залежалый всякий ширпотреб.


фото из личного архива

Владимир Тарасов инструктирует крановщиков перед сменой.

фото из личного архива

— Тогда ведь банально и с едой было не очень…

— Это мягко сказано. Хозяйствами подсобными занимались, они выручали. У всех, у каждого цеха на металлургическом заводе было своё: у нас коровник был, транспортный цех держал свинарник. Завод, кстати, и до распада СССР ферму держал, мы лошадей разводили — кумысное производство было отличное. Но тут уже вопрос выживания...

Тем не менее, на мировом рынке цена на цветной металл росла. С середины девяностых появился спрос, и мы начали потихоньку запускать конвертера. Построили печь по переработке концентратов. Лом туда добавляли. Выпускали штейн, из шахтной печи который. Прогоняли его несколько раз, чтобы меди содержание было повыше.

— А в вашей жизни что тогда поменялось? Вы уже по возрасту могли на пенсию уйти, всё же вредное производство?

— Что касается пенсии, так я в 1999 году её и оформил, но на заводе остался... ещё на двадцать лет. Только в 2019-м уволился окончательно, и то директор уговаривал ещё потрудиться. Тогда, в конце девяностых, заводу специалисты были нужны, а за годы кризиса многие уволились или на пенсию ушли. Молодёжь некому было учить. Завод оживать начал, я решил не стоять в стороне.


фото из личного архива

Владимир Тарасов на предприятии в конце 80-х годов.

фото из личного архива

— Но в начале двухтысячных появились новые проблемы?

— Да... в первую очередь с экологией. Производство начало расти, а очистных не было, мы ещё с советских времен о них мечтали. Сернокислотное производство предлагали организовать, но, говорили, денег нет на это. Чёрный снег лег зимой, картошка на огороде перестала расти. Мы пытались на шахтные печи ставить рукава очистительные, но температура была такая, что они просто не держали вредные вещества. Инвестиции нужны были крупные.

— Я слышал, УГМК хотела включить предприятие в свою орбиту?

— Да, но образовалась «Русская медная компания» в 2004 году, «Карабашмедь» туда вошла, и эта проблема снялась. И в РМК более плотно начали экологией заниматься, сернокислотное производство запустили и так далее. В 2007 году было событие — запустили печь с технологией «Аусмелт». Новейшая тогда, не знаю, есть ли и сейчас такие в России плавильные комплексы.

— На «Святогоре» в УГМК, как я слышал, позже появился.

— Это «зелёная» медеплавильная технология. Австралийская печь. Нас сперва обучили западные специалисты, я одним из первых диплом получил, что готов с ней работать. А потом уже сам учил других... Причём изначально у неё производительность была значительно ниже, но наши русские инженеры нашли способы её серьезно повысить! Почти вдвое. Мы этим гордимся.


фото из личного архива

Владимир Тарасов в наши дни.

фото из личного архива

— На каких должностях вы работали?

— Плавильный участок возглавлял, 18 лет замначальника цеха отработал. Главным металлургом тоже был — 11 лет. Новые технологии, производства. В последние годы больше с бумагами работал, чем непосредственно в цехе, но и там тоже трудился. Передавал молодым опыт.

— А у вас дети есть?

— Да, конечно, дочь и сын. Сын после института много лет уже на нашем заводе трудится мастером, на конвертерах. Ему 46 лет уже. Жена моя, кстати, раньше работала в бюро пропусков тоже на предприятии. Семейная династия. Сейчас условия на заводе гораздо лучше стали, да и сам Карабаш уже не узнать. Будет жить город металлургов!


Алексей Василивецкий


Больше оперативных новостей читайте в Telegram-канале @ПРОметалл.

Теги: медь, Карабаш, Открытие завода

Последние публикации

07.10.2024

Минтруд предложил разрешить женщинам работать в шахтах и рудниках

Чиновники хотят сократить список запрещённых профессий

07.10.2024

На рынке лития в России предложение превысит спрос
Если не произойдёт чего-то неожиданного

04.10.2024

Косухи, кеды и дублёнки. Какую одежду носят современные металлурги вне цеха?
Можно ли узнать в незнакомце работника металлургической отрасли по его внешнему виду?